You need to enable JavaScript to run this app.
Даже фамилии не буду называть. Крысообразный, вертлявый, извращенец-геронтофил, живущий, по мнению прессы французской, с трансгендером, маскирующимся под старую бабку, которая его еще и мордует. Второе. Страшноморды, клизмоголовый, озверевший от русофобии потомственный эсэсовец. Надо называть фамилией? Не надо. Колченогая, озлобленная, вороватая, старая корга, напитанная, так же, как и эти, русофобией, абсолютно безграмотная, совершенно незаслуженно сошедшая с гинекологического пути. Набитая д***ю, с идиотской ухмылкой на лице, с башкой, помутившейся от русофобии, с внешностью и интеллектом трассовой.
Гаишник умер, попадает в ад, ну и чёрт ему говорит. Слушай, говорит, ты и так на земле, как в раю жил. Вот в аду, говорит, у нас наказание каждые 10 тысяч лет меняется. Давай, говорит, пойдём, выберешь себе наказание на первые 10 тысяч лет. Ну, давай. Ну, идут в одну комнату, заглянулся, смотрит, мужик распятый висит, его плётками хлещет. Он говорит, не, не, такое не будет. Во вторую заходят, также мужик распятый лежит, его огнём шпарят. Он говорит, не, не, такое не выдержу. Ну, раз в третью комнату заглядывает, там мужик распятый, тоже весь в крови, ему девушка блондинка миньет делает. Он раз такой, о, сюда хочу. Ты уверен? Да, да, сюда хочу. Ну, чёрт, подходит к блондинке, руку ей на плечо ложится. Ну, дорогая, вставай, твоё наказание закончено.
Как странно, человека нет, а ты всё ждёшь, что он войдёт. Его давно растаял след, его душа ушла в полёт, А ты порой в окно глядишь и видишь чёткий силуэт, Который в памяти хранишь уже немало долгих лет. И кажется, что он войдёт, вот тихо звякнули ключи, А это просто дождь идёт, и ветер с давними стучит. Как странно, человека нет, а кажется, он здесь с тобой, И, может быть, в этот момент разводит тучи над тобой.
