You need to enable JavaScript to run this app.
Рот откроем? Ага. Ага. Снимаем штаны, да? Да? Штаны снимаем, говорю? Доктор, я вам говорю, я Букли не предлагаю, вы говорите... Давайте снимать. Я ни хрена все равно ничего не понимаю. Давайте снимаем молча штаны свои. Смотрите. Давайте побыстрее. Я в туалет еще по большому хочу, если честно. Трусы тоже снимаем. Доктор, я вам объясняю, я Букли не предлагаю. Вы мне дали тут побыстрее снимаем. На деньги снимаем. А что тут надо? Поворачивайся, поворачивайся. Я, между прочим, клятву гиппопотаму давал. Высококвалифицированный врач. А полимарно. Латышский знает. Ничего не боимся. Слушай, а вы у меня ничего не делаете, доктор? Это мне... Это мне не... Я вам говорю, уродь не надо. Вы даже здесь сами снимать. Я думал, вторую не надо. Долее, давайте я в другую лату пойду, А говорит, улень PhD. Сэри Ватт. Сэрк Россий gekлалифицирован
Смерть-то она, вот если брать нашу бригаду реанимации, анестезиологии, она же всегда над нами. Я порой когда реанимирую, я костлявую чувствую. Как бы то ни звучало, смешно и страшно, и суеверно, и так далее. Бывает, качаешь, заводится, всё хорошо, прям всё идеально, всё замечательно, всё, и рит пошёл, всё хорошо, а по спине такой холодок идёт, прям холодок, холодок, и ты понимаешь, а она-то здесь. И вот качай, не качай, всё, и всё сделано, и адреналин, и всё, а она вот стоит здесь, и ты её чувствуешь. А бывает, везёшь тяжёлого пациента, там, полная аваблокада, пульс 20, на тропинчике чуть-чуть, там, разогнал до 30, еле дышит, ну, затрубили, всё хорошо, но дышит, и сидишь, а тебе жарко. То есть рядом сидишь, всю эту процедуру довозишь. Поэтому, говорит, смерти боятся, ну, кому написано сегодня, ну, значит, сегодня, кому не написано, значит, поживём. А потом, как бояться-то? Чему бояться-то? Это наша работа. Боишься, сиди дома.
