You need to enable JavaScript to run this app.
Я все таки узнала куда уходит детство
Куда уходит депо, в какие города
Запомни, одна ошибка и ты ошибся. Если заблудился в лесу, иди домой. Если люди разводятся, то нельзя винить кого-то одного. Виноваты всегда оба, и жена, и тёща. Всех нас хранит Господь, но срок хранения у всех разный. Незгибаемым человека делает не характер, а межпозвоночная грыжа. Единственный врач, который считает, что у вас всё в порядке, работает в военкомате. Лучше один раз упасть, чем сто раз упасть. Главное, не сдавайся, сдаются квартиры. Моего друга сбила машина, и теперь он мне не друг, ведь друзья на дороге не валяются. Моется тот, кому лень чесаться. После гречки тарелку мою сразу. Если бабушки перед подъездом сидят тихо, проверьте их пульс. Каждый уважающий себя мужчина должен два рубля в ларьке. Жёлтый снег не ешь. Мы с дедом так бедно жили, что когда к нам в дом залез вор, мы его обокрали. У некоторых людей рот, как дверь от жигулей. Пока не ёбнешь, не закроется. Человек возвращается работать после отпуска со свежей, наполненной энергией.
Запомни, одна ошибка и ты ошибся. Если заблудился в лесу, иди домой. Если люди разводятся, то нельзя винить кого-то одного. Виноваты всегда оба, и жена, и тёща. Всех нас хранит Господь, но срок хранения у всех разный. Незгибаемым человека делает не характер, а межпозвоночная грыжа. Единственный врач, который считает, что у вас всё в порядке, работает в военкомате. Лучше один раз упасть, чем сто раз упасть. Главное, не сдавайся, сдаются квартиры. Моего друга сбила машина, и теперь он мне не друг, ведь друзья на дороге не валяются. Моется тот, кому лень чесаться. После гречки тарелку мою сразу. Если бабушки перед подъездом сидят тихо, проверьте их пульс. Каждый уважающий себя мужчина должен два рубля в ларьке. Жёлтый снег не ешь. Мы с дедом так бедно жили, что когда к нам в дом залез вор, мы его обокрали. У некоторых людей рот, как дверь от жигулей. Пока не ёбнешь, не закроется. Человек возвращается работать после отпуска со свежей, наполненной энергией.
Нежно мной любимую, без всякой иронии, поэтессу Веру Полоскову Росфин Мониторинг признал экстремистской и террористской стих. Упряма, как слепая Вера, угрюмою имея мину, сидела Полоскова Вера и мастерила мину. Для поэтессы это мука сидеть и бомбу собирать, и рифмы лезут только, сука, ну и еще, конечно, нять. Несвойственна ей матершина, Бальмонт ей близок и басек, но только адская машина не собирается, и все, как в страшном сне, в дурацкой пьене.
