You need to enable JavaScript to run this app.
Ты самое главное не дрель. Там делов-то на две минуты. Ну что, согласен, лейтенант? Товарищ подполковник, вы уверены, что они меня не раскусят? Да как? Как? Посмотри, ты же... Ты же кирпич. Один в один. Да там делов-то. Зошёл в камеру, узнал, где зэки прячут мобильник. Всё. А кирпич? Вы уже давно его отсадили в другое здание. Нам этот мобильник позарез нужен, лейтенант. Эти зэки вот уже из камеры делами управляют. Так может просто проведём обыск и всё? Семь. Семь обыска за неделю. Да если бы я был похож так же на кирпича, как ты, я бы уже давно в камере сидел. Если я опасность почувствую. Не ссы, мы будем за дверью стоять. Скажешь кодовое слово и всё. Ну, придумай себе кодовое слово. Помогите. Нет, слишком явно. Любое другое. Супермаркет. Ну, пусть будет супермаркет. Заходишь, определяешь где мобильник, кричишь в супермаркет, мы врываемся, всех кладём.
И тогда возникает вопрос. Вот вы, я очень внимательно слушал Александра Михайловича, когда говорил, и товарищ генерал, когда говорил. Каждый раз с отсылкой на один, второй, третий, четвертый вопрос, все время говорилось про то, что ну вот в Конституции так записано, Конституция так говорит, Конституция всяк говорит. Наша Конституция, это Конституция проигравшего в войне государства, не надо себя обманывать. Мы эту Конституцию приняли после того, как холодная война закончилась для нас, ну мы думали, что мы из нее просто вышли вместе с американцами, американцы убеждены, что мы в этой войне проиграли. Мы приняли Конституцию, у которой общего с нами столько же, сколько у меня с астрофизикой, я астрофизику знаю очень плохо, она не отражает ни нашего исторического пути, ни нашей культуры, ни наших традиций, ни наших ценностей. Если основой Конституции является то, что высшая ценность это человек отдельно взятый, отдельно взятый человек это несчастное существо. Человек может быть ценностью, может быть счастлив только в коллективе, только являясь частью общества.
