You need to enable JavaScript to run this app.
Высоцкий с Владей в Нью-Йорке, и они выходят из гостиницы, и стоит Чарльз Бронсон. И Высоцкий говорит, Марина, это Бронсон? Познакомь меня с ними, она говорит, Володя, это здесь не принято. Он подходит к нему, а Бронсон стоит и колет. Высоцкий ему пытается на своем английском сказать, я актер из Москвы. И Бронсон, даже не поворачивая головы, бросает окурок, подъезжает в машину, он садится и выезжает. Дальше идет рассказ Бортника. Он говорит, а потом в Иваново спектакль отыграли, но тут Вову со всех сторон, женщины, эти фотоаппараты. И какой-то солдатик подходит, говорит, Владимир Семенович, автограф, Владимир Семенович, он говорит, сейчас солдат, а тут куча народу. И уже вроде бы так рассосалась, а солдат постоял, постоял и пошел. И Бортник так на шизгает, Вова, а Бронсон напомнишь? И на солдат, на этого. И Высоцкий как рванет за ним, побежал, догнал этого солдата и написал ему автограф.
Роберт Рождественский Спасибо, Жизнь, за то, что вновь приходит день Что зреет хлеб и что взрослеют дети Спасибо, Жизнь, тебе за всех родных людей Живущих на таком огромном свете Спасибо, Жизнь, за то, что этот щедрый век Звучал вам не то щедростью, то болью За ширь твоих дорог, в которых человек, все испытав, Становится собой За то, что ты река без берегов За каждую весну твою и зиму За всех друзей и даже за врагов Спасибо, Жизнь, за все тебе спасибо За слезы и за счастье наяву За то, что ты жалеть меня не стала За каждый миг, в котором я живу Но не за тот, в котором перестану Спасибо, Жизнь, что я перед тобой в долгу За прошлую и завтрашнюю силу За все, что я накрыла За все, что яaba За все, что я сказала
