Мишаня

Я сказал, что старости у меня не будет. Когда мне было 16 лет, 17, я сказал, я умру на сцене. Причем в обед всю жизнь работал, зарабатывал себе на хлеб, кормил и учил своих детей, потом, может быть, и внуков, а теперь вдруг получается, что его все оставляют. Все начинают детей, кончая государством, с его такой суммой, которой хватит на два захода в магазин. Я не завидую ни одному пенсионеру в России, у которого нет специальной пенсии, потому что действительно пенсия означает даже не старость, а нищету. Потому что раньше он мог подработать, а теперь даже этого он не может. Он с трудом ходит, он смотрит телевизор, по которому дерутся на разных каналах между собой какие-то дядьки. Ему тяжело, он видит агрессию. Вместе с ним эту агрессию видят его внуки. Ему тяжело. И швед выходит на пенсию в 65 лет. Он знает, ему осталось жить примерно 25. Вот эти 25 лет он...