You need to enable JavaScript to run this app.
Я в охране природы работаю. Цветочки, собачки, дамочки пожилые. Как я стал любителем природы-то, охраны. Хочу взять волося, приезжаю в область, сезон. Вот разрешение, вон, надо волося. Резолюции товарищей, ну вон. А мне говорят, до резолюции, говорят, сможешь... Клопов давить, можешь. Ну вот, если желаешь на лужайке выпить, говорят, скажи. А насчет волося, иди, говори, к первому на подпись, или вступай в общество. Инспекторов, охрана. Ну, думаю, идти к первому, толкаться. Я вступил за полчаса, три рубля за книжечку дал, пошел, взял два лося. А как же, все правильно, ну все же так. Хочешь волося взять, иди в общество. Охраняй природу, что охраняй, что и весь. Да еще и с друзьями...
около восьми утра. Массивная тень под водой, движущаяся слишком медленно и неритмично для здорового животного, привлекла внимание исследователей. «Мы сразу поняли, что что-то не так», вспоминает Марина, одна из участниц экспедиции. «Наши приборы зафиксировали странные звуковые сигналы, которые мы никогда раньше не слышали от горбачей. Они напоминали не обычную песню, а скорее сигнал бедствия». Когда кит поднялся ближе к поверхности, команда увидела истинную причину его странного поведения. Вокруг величественного тела животного обвивались рыболовные сети, тросы и даже металлическая цепь, которая глубоко врезалась в кожу, оставляя кровоточащие раны. Тяжелый якорь, прикрепленный к одному из тросов, буквально тянул кита к дну, заставляя его тратить колоссальные усилия, чтобы подниматься к поверхности для дыхания. «В глазах кита читалось что-то такое, что трудно описать словами», — рассказывает Джеймс, вспоминая тот момент, когда их взгляд.
