You need to enable JavaScript to run this app.
Представьте себе, 7 век, 638 год. Иерусалим только что перешел под власть мусульман. Христиане в панике. Что будет с их главной святыней? Халиф Умар входит в город, и все ждут разрушений и погромов. Но вместо этого случается нечто удивительное. Халиф, оценив ситуацию, принимает соломоновое решение. А давайте-ка мы доверим ключи от главной христианской святыни мусульманам. И не просто мусульманам, а двум конкретным семьям, Джудех и Нусейбе. Первые будут хранить ключи, а вторые открывать дверь храма каждое утро. И вот представьте себе, почти 1400 лет каждое утро потомок семьи Нусейбе берет ключ у потомка семьи Джудех, открывает тяжелую дверь храма, а вечером закрывает ее. Ни одна христианская конфессия не получила такой привилегии. Ни католики, ни православные, ни армяне, ни копты, ни сирийцы, ни эфиопы. Все они делят храм между собой, спорят до хребта.
Почему мусульман, мужчин и женщин оценивают по более высоким стандартам, по другим стандартам, чем всех остальных? Почему, когда мусульманин совершает ошибку, вся религия оказывается под вопросом «О, вы мусульмане, ваша религия – этот ислам?» С другими такое не происходит. Вы никогда не увидите, чтобы у христианина, еврея, индуиста или кого-то еще религия ставилась под сомнение только из-за их личных поступков. Почему так? Знаете почему? Это на самом деле комплимент. Потому что люди инстинктивно знают, даже те, кто ненавидит, инстинктивно знают, что ислам – это истина и правильная религия. Поэтому они держат мусульман на более высокой планке. Так что если вы мусульманин или мусульманка, вам нужно стараться лучше. Люди наблюдают, люди ожидают, что мы будем лучше их, потому что они знают, что это истина. Они могут не хотеть в этом признаваться, но они это знают.
Этот русский мужчина высказал свое мнение про мусульман. Мусульмане самые добрые, самые зывчивые, искренние люди, которых я только знаю. Немногие христиане с ними даже сравнятся в милосердии. Они последние отдадут и поделятся, и куском хлеба поделятся. Иди вон по христианской стороне голодной и попроси у кого-то кусок хлеба или картошки килограмм. Мало тебе кто даст. А у мусульман ты голодным не останешься, если просто потянешь и у кого хлеба попросишь. То тебя и накормят, и оденут, и обоют. Это настоящие люди, я бы сказал. И когда кто-то по глупости говорит, что ислам кровожадная религия, вы настолько неправы вообще. Вы просто отбежаете людей, которые имеют большие сердца. И пускай Господь вас милует, кто говорит гадости на мусульман. Потому что мусульмане это святая религия и чистые, искренние, открытые люди. И именно для мусульмана я бы хотел сказать. Ашхаду ла Аллаху и ла Аллаху. Ашхаду.
Уважаемый, у меня будет один небольшой вопрос. Да, конечно, спрашивай. Если все мечети в Газе будут уничтожены, будет ли читаться Азан в Газе? Если в один день все мечети в Газе будут уничтожены, и не найдется того, кто будет читать призыв на молитву среди мусульман, и в случае, если я буду там живым, то я буду тем, кто прочитает Азан для мусульман. И мы все вместе скажем этим сионистам, что мы не будем идти по вашим правилам.
Что произошло, например, когда британцы захватили Индию? Первое, что они сделали, они взяли под свой контроль систему образования и изменили ее так, чтобы индийские мусульмане больше не изучали арабский язык. Они заменили арабское образование на английское. И каким был результат через несколько поколений? Или как французы поступили с мусульманами в Алжире, Марокко, Тунисе и других местах? В наше время, допустим, алжирская молодежь знает французский лучше, чем арабский. Чтобы достичь такой цели, вам не нужно нападать на Коран. Вам просто не нужно этого делать. Вам нужно убедиться, что когда «Ятлю алейхим аятихи», когда читаются аяты, для людей они воспринимаются как непонятные звуки. И люди в таком случае становятся подобны «Химара яхмелю асфара» — ослу, несущему книги. Такие люди ничего не понимают. Таким образом, вы можете формально сохранить пятничную молитву, лишив ее сути. Понимаете? Что будет, если тысячи людей соберутся вместе и услышат что-то, чего они не могут понять? И что же происходило дальше? Нам начали указывать. Мы скажем вам, что говорить. Мы скажем...
