You need to enable JavaScript to run this app.
Стирка в СССР – это была пытка, настоящая, еженедельная, обязательная. Никаких стиралок-автоматов, только таз, доска, хозяйственное мыло и холодная вода. Стоишь в ванной, в паре сантиметров от обморока, трешь простыню, как каторжник. Руки красные, спина ломит, вода, как лед. Пена? Нет. Аромат? Зачем? Главное, чисто, хоть и воняет серый. А теперь представь, 80-е. Тебе 35, ты после работы. Твои ровесницы во Франции просто кидают одежду в автомат и идут пить вино. А ты? Стоишь в ванной и стираешь носки мужа. Каждую неделю, всю жизнь. И это называлось равенство. Это называлось женское счастье. Порошки? Иногда лотос жесткий, как шлак. Отбеливатели? Забудь, только кипячение. Ароматы? Единственный запах – запах усталости. СССР не дал тебе выбора. Ты должна была быть и работницей, и матерью, и стиралкой. И если ты жаловалась, смеялись. Наша бабушка стирала в реке, а ты ноешь.
А сейчас ещё повыли в зал вот такое. Не хотим хорошо жить. Никто не заставит нас хорошо жить. Не подсовывайте нам собственность. Хотим жить без имущества, работать без зарплаты. И пусть мы за всю жизнь накопили 16 рублей. И детям ничего не завещаем, кроме рецептов. Мы отстаиваем свой гибельный путь. И рвём каждого, кто хочет пить от 16 капкана. Не трожь и лижем стальные прутья. Не подходи, не лечи. А так, как было. Нам нравится, как было, когда ничего не было. Ибо что-то было. Мы же помним, нас куда-то вели. Мы помним, мы были в форме. Мы входили в другие страны. Мы помним, нас кто-то кормил недосыто. Но как раз, что мы входили в другие страны. Мы помним, нас кто-то одевал в ябка. Но как раз, что мы нас боялись. В батьках и шинелях, бабы в жёлтых жилетах со скалеофоки. Мы помним.
