You need to enable JavaScript to run this app.
За это не привлечь к суду. Часть поколений выросла на чуши, И новое рождается в бреду. О, солнышко лесное, чудо песни, Как мы в неволе пели, чудаки, Пришла свобода, стали интересней Песклявые уродцы-пошлики. Слова ничто, есть вопли вырождения, Тот знаменит, кто больше не здоров, Кто выйдет петь без всякого стеснения, Без совести, без страха, без штанов. Где песни, чтобы спеть ее хотелось, Слова где, чтобы вовеки не забыть, Ну что в горлане про кусочек тела, Который с кем-то очень хочет жить. С телеэкрана, как из ресторана, Для пущей важности прибавим хрипотцы, Они пудами сыпят соль на раны, Как на капусту или огурцы. В халатике бесполая фигура, Запела, оголившись без причин. Противно это. Спой нам, Юра, о женской теплее.
Мамаша, успокойтесь, он не хулиган, он не пристанет к вам на полустанке. Войну, Малахов, помните курган? С гранатами такие шли под танки. Такие строили дороги, мосты, каналы рыли. Шахты и траншеи всегда в грязи, но души их чисты. Навеки живо набредлись на шею. Что за манера сразу за ногами, что за привычка сразу на колени. Ушел из жизни Маяковский хулиган, ушел из жизни хулиган Есенин. Чтоб мы не унижались за гроши, чтоб мы не жили, мать, по-идиотски. Ушел из жизни хулиган Шукшин, ушел из жизни хулиган Есенин. Мы живы, они ушли туда, взяться на себя все. Боли наши.
Я вам сейчас прочитаю одну стихотворенницу, которую я написал Висбору. Попца дробит шапнелью нашей души, Ее за это не привлечь к суду. Часть поколений выросла на чуши, И новая рождается в бреду. О, солнышко лесное, чудо песни, Как мы в неволе пели, чудаки, Пришла свобода, Стали интересней письклявые уродцы-пошлики. Слова ничто, есть вопли вырожден
